Дед и козлы
«В одной деревне бравые московские охотники напоили деда который их приютил, до бессознательности и в этом состоянии подговорили зарезать единственную козу. На последующий денек уехали. Дед провожал их молчком со слезами на очах, что это были за слезы - понятно только ему.»
(В качестве эпиграфа)
Место для дома Серега избрал успешно, на пригорке, с одной стороны пруд, с другой, за ручьем, подходилда тайга. Правда за водой ходить далеко, так он это делал изредка. Супруга Валя, когда приезжала из города, на коромысле натаскивала ее сколько необходимо, и даже больше. Ей очевидно нравилось это занятие, по последней мере я часто заставал ее за этим делом. Принеся полные, не расплесканные ведра, она гласила:
- Примета есть такая. Если баба воду проливает на коромысле - означает у нее супруг запивоха!
Судя по ее полным ведрам, Серега водки пил не больше чем баптистский проповедник.
Он бы и рад был промочить гортань, да где ж взять. Средства за городскую квартиру, которую он сдавал и пенсию получала за него жена, а он в городке не был уже много лет, незачем судьбу искушать.
Рядом с домом проходила дорога по которой охотники заходили в тайгу, по ней же и выбирались, потому Серега был в курсе всех дел, где, кто, чего и сколько. Сам он охотой занимался не достаточно, маленькой путик с капканами и заячьими петлями не отымал много времени.
- Вот ты смотри как вышло! Работая в городке на производстве, всегда думаешь об охоте, выкраиваешь время, что бы дольше по тайге побродить. А сейчас, живу тут, все рядом, как то остыл, что ли.
Итак вот, дорога проходящая мимо Серегиных ворот, являлась кратчайшим методом от автобусной остановки, находившейся в 4 километрах. Час медленной ходьбы. И если какие- то вездеходные машины другой раз проскакивали не тормозясь, то пешие охотники, непременно останавливались, перевести дух, поболтать с владельцем, анонсы выяснить.
В главном, самое оживленное движение охотников выходного денька, происходило по сентябрьским пятницам, с тем что бы в воскресенье вечерком возвратиться домой.
- Водки то много с собой взял? - интересовался Серега у еще одного путешественника, знакомого ему по каким то предыдущим делам.
- Так оставайся у меня, и идти никуда не нужно, ранец не переть - не подъемный сидор и взаправду смотрелся впечатляющей горой.
- Не-е! Я же на охоту, меня ждут - до наиблежайшей избы было км семь, неубродистой таежной дороги.
- Воды! Гортань пересохло! - 1-ые слова этого горемыки на оборотном пути в воскресенье.
- Как охота? - поинтересовался Серега принеся ковш прохладной воды.
- Не прогуливался…а я что для тебя гласил, оставался бы у меня, все тоже самое, только до остановки поближе.
На последующий год картина повторилась, только охотников было уже двое, и второго так заморил путь от остановки, что он с радостью принял Серегино предложение остаться. Его утомляемость и тихоходность разъяснялась не подвижным образом жизни, характерной неким городским жителям, а его спутник с наслаждением согласился с таким решением.
Обрисовывать застолье - занятие непризнательное. Дискуссии про охоту, за жизнь, банька, а что еще необходимо неприхотливым гостям.
Вот здесь то, по сценарию и был должен показаться опьяненный дед (Серега), который в угоду гостям щедро его угостившим, от широты души, разрезает единственную козу, утирая жадную мужскую слезу. Может так то оно и было бы, да вот не оказалось у него в хозяйстве козы. И зайчики тоже не водились. Была скотина, так священная для Сереги животина, что он быстрее гостей бы на колбасу пустил, чем Буренку тронул.
Зато в пруду за огородом водилась рыба. Не считая обычных карасей, чебаков и щурят, туда не так издавна запустили карпа, поставили аншлаг о запрете, нельзя дескать рыбу ловить.
Вот туда то сетешку Серега и бросил, нужно же гостей уважить, «головы не пожалею - обеспечу разносол».
Поздним с утра, похмелившись, взяв с собой резиновую лодку, отправился дед на сберегал. Запутались в китайской леске четыре карпишки, килошники либо около того. И на уху хватит, и на жареху.
Но рано Серега обрадовался. Еле слышно шурша шинами, по кошачьи урча мотором, сзади, по животному бесшумно, подкрался большой внедорожник.
- Ты что это здесь делаешь? Рыбу нашу воруешь? Ты ее сюда запускал? - трое упитанных сорокалетних битюгов, не торопясь возникают из чрева «Крузака»
- Так, рыбу у него забери, а лодку порежь, чтоб больше не пакостил! - распорядился один.
За лодку дед Серега встал горой. Коренастый и широкоплечий (в прошедшем кузнецом на заводе работал), обросший курчавой седоватый бородой, он стоял поигрывая кулаками. Кончилось все прогнозируемо грустно, при пробе двинуть его с места, Серега или ненамеренно, или нарочно, по жиганской привычке ткнул лбом в харю одному из нападавших, за что и получил битой по голове.
Очухался. Голова трещит, ребра болят. От лодки обрывки валяются.
- Так то было надо вечерком, по мгле сети снимать, либо с утра пораньше - опоздало сокрушался дед - всегда же так делал. Что уж сейчас гласить, сам напросился.
После чего варианта стала голова у Сереги побаливать и кружиться. Года через три и подстерегла его старуха с косой. Весь денек он бродил по деревеньке(десяток дворов), ко всем входил, вроде как поболтать, а может находил где бы испить. После обеда пришел к себе в избушку и помер. Шестьдесят ему было.
Вот так…а была бы у него коза, зарезал…глядишь и обошлось бы.
