Случай

Содержание

1. СЛУЧАЙ
2. -День первый-
3. -День второй-
4. -День третий-
5. -День четвертый-
6. -День пятый-

СЛУЧАЙ (от греч. tyche)

Пришествие неожиданного, непредполагаемого действия и в особенности, его не предусмотренное заблаговременно совпадение с другими событиями. То, что нередко изображается как случай, вообщем говоря, есть цепь непознанных либо недостаточно отлично познанных обстоятельств и следствий…

 

СЛУЧАЙ

 Каждый год, на финале октября, мы с друзьями ездим на рыбалку. В ибеня, к медведям, окуньков половить. В Томскую волость, обычно. Ездили. Ранее варианта.

  Нас в тот раз четыре было - Я, Лысый, Миха и Леха. Два экипажа – две машины и две лодки.

  Планирование поездки производилось очень заблаговременно, и под моим проницательным управлением. Были учтены все вероятные неблагоприятные сценарии и неожиданности – на этот случай я взял различные пилюли от неожиданностей и пластырь, а ружья и патроны взяли пацаны.

  И вот час ХЭ настал. Грузим снаряжение, мешки, бочки, коробки, удочки и разнокалиберные боеприпасы. Лысый припер чугунную сковороду полуметра в поперечнике - гурман, мля. 50 л. бензина на каждую лодку и 16 л. водки на всех. 5 дней все-же. 16/5/4=0,8 литра в одно человеко-лицо-день. Я переживаю, что не хватит. Переживаю шибко – друзья успокаивают коньяком. В конце концов меня и вещи погрузили, и наш караван двинулся в путь. Впереди 900 верст дорожного контраста, верные друзья и два ведра водки. Что может пойти не так?

  Да ÕÕÕÕ все! Все может пойти не так, и не туда, если хоть на минутку отпустить вожжи авторитарного управления и позволить гидре демократии поднять голову…  А че это я? Это все позже, а пока в приподнятом настроении мы едем в направлении норд-норд-ост.    

  Поблизости Белоснежного яра из придорожного пейзажа высунулся сохатый с криминальным намерением перейти дорогу в неположенном месте, еще юный, со забавными пеньками заместо рогов, но завидев два впечатляющих темных пикапа, в кузовах которых еще как раз было малость места, ломанулся назад, унося на длинноватых ногах нашу парную печень и расчудесный вареной язык. Жалко, прекрасное сука животное.

  За полночь, было решено тормознуть – водителям необходимо было выспаться. Свернули к берегу, отыскали комфортную поляну на берегу Кети, что-то пожарили, что-то выпили. Мишаня захлопнул дверцу, оставив ключи в зажигании, и мы час забавлялись с бубнами и проволокой. Я светил фонариком и кричал куда загибать проволоку. Леха напористо предлагал свои услуги в части вышибания стекла локтем. Обходительно растолковал обоим, что я думаю по поводу полоумия и отваги. Дверь открыли, спать легли…

-День первый-

  Днем, хрустя свежайшей изморозью и печеньками, попили чаю и двинулись далее. Ехать оставалось совершенно малость, и с рассветом мы были уже в деревне. Деревня эта последняя и дорог далее нету.

  Еще было надо заехать к егерю, взять путевки на дичь, и где то бросить машины. Егерь оказался мужчина дельный, поведал, куда ехать, где лучше встать. Выписал путевки на тетерева, на просьбу выписать рябчиков удивленно поднял бровь – «стреляйте сколь желаете, если патронов не жалко». На кудябликов путевку спрашивать постеснялись.

  На пристани, пока мужчины таскали шмурдяк, я печеньками подманивал шальную лайку. Какая-никакая, а собака в походе это вещь – и погавкает если нужно, и спать с ней теплее, и побеседовать есть с кем, снова же вдруг тушенка кончится. Псина охотно жрала печеньки, но с нами ехать не желала. Видать не такая и дурная. Накачались, загрузились, поехали. Тут местное население, расстояние по речке меряет не километрами, а песками. Пески - это соответствующие песочные наносы на определенных излуках реки. Встречаются часто через 3-5 км. Означает, через два песка тормознули – Лысый предложил испить, я временами отрешался, к смене погоды у меня разболелась голова. Усукаблять не хотелось (я правильно слово написал?). Так через каждые два песка останавливались, пока не добрались до старенького места. Тут мы уже были в прошедшем году. Высочайший песок на входе в старицу, много дров, комфортная парковка, многообещающие места… Внутренний глас шептал, - «оставайся, здесь будет отлично…», но больной дух авантюризма моих товарищей и мигрень заглушали этот глас – он становился слабее, переходил на французский, каггтавил…  Я сдался зря – это и была точка невозвращения. Демократия одолела, и наш бронепоезд понесся под откос.

  Еще через 5 песков обозначился вход в протоку – это о ней гласил нам егерь - дескать, избушка, рыба, дичь, все дела. Мне протока сразу не понравилось. И хотя внутренний глас со мной больше не говорил, интуиция и логика все еще общались – глубокая осень и падающая вода согнали добрую рыбу на огромную воду.  А друзья желали в дом, к теплу - слабаки, не понятно как пережившие наше геологическое прошедшее. Протока, поначалу не уступавшая собственной шириной Кети, становилась все уже, местами мельчая так, что и в мелководном режиме винты скребли дно. То Лысому, то Михе, а то и обоим сразу приходилось раскатывать болотники и тащить лодку волоком, я то не мог - я в кроссовках. И вообщем это была не моя мысль. Мне же приходилось умело управлять экипажем, используя различные эпитеты, новые формообразования старенькых слов, направляя тягловую силу, да так чтобы не повторятся, да чтобы задористо, это понимаете ли, не каждый сумеет. В общем, мне было в особенности тяжело. Так понемногу, мы добрались до избушки…

  Избушка, стояла на увале, поросшем необъятными соснами и елями с южной стороны, с северной же, обрезанном широкой согрой с болотиной. К тихой воде спускались рябины, калина и краснотал. Некие живописцы могли бы дать левое ухо за таковой плэнер, но я собственный мольберт оставил дома, и поэтому не делил восторгов сотоварищей. К тому же слухи о необитаемости избушки были очень гиперболизированы…

  Под берегом стояла затрепанная «казанка» с «вихрем» без колпака, а на взгорке три фигуры в тревожном состоянии души. Местные мужчины, их можно осознать, не ожидали печали, заготовляли рыбку к зиме, перебирали сети. Незнакомцы в тайге - это лотерея в какой ты не участвовал, но можешь проиграть. В сей раз мужчинам не подфартило. Приветственный подъем открытой ладошки ввысь, знакомство. Пред нами были два Сереги - Серега Старенькый, Серега Длиннющий и Саня – Саня прикольный, все местные. Это не фамилии, это моя система маркеров чтобы чего не перепутать. Пара фраз о рыбалке, погоде и ночлеге. Без особенного интереса нас пригласили в дом.

  В избе было тепло, светло и пока чистоплотно. Обычная каменная печь протоплена и побелена. Четыре панцирных кровати по стенкам, стол, лавки. Лысый достал из кармашка 3-х литровку – «Ну что, за знакомство?»

Сереги в тот же миг преисполнились северным радушием, позвали за стол, предложили откушать, солений, варений, в том числе ухи по-остяцки. Я вообщем был не голоден, наши как-то постеснялись. Вот кстати рецепт этой ухи:

-Окунь, чебак и иная перхоть в живорыбном виде засыпаются в котел с кипящей водой;

-Чистить, мыть и потрошить нельзя. Мормыш и мотыль, которыми набита рыба, дают аутентичный бульон, заполненный лечебной природной силой, а слизь – подходящую консистенцию.

-Варить до соответствующего зеленовато-коричневого колера.

-Можно посолить (но это уже для гурманов). Выходит, фактически Буйабес.

-Подавать пленным французам, под Москвой, где то в 1812 году.

  Через время и некое количество тостов, я, сославшись на мигрень, пошел в баню. Практически. Глупо спать. Башка болела адски. Почему в баню? Да так как 4 кровати на семерых не делятся. Баня была непривлекательная, с земельным полом и кривой заржавелой печкой. Но был полок. Этого достаточно. Вообще-то, тут ночевать нельзя. После полуночи баня находится в бескрайном владении банника – родственника домового, сиречь – нечистой силы, а он не любит чужаков и может чего учудить. Но с ним можно условиться – печенька и конфетка, да доброе слово, и банник, будет охранять твой сон, лучше алабая – не многие об этом знают. Спальник потихоньку грел, боль отступала, и морфей спускался на мягеньких совиных крылах. Во сне ли, иль через него слышалось – «Помогите…помогите…» Сон у меня проницательный. Я поглядел на часы - G-Shok и внутренний хронометр не лгали - 12:30 АМ. Нешто банник шутит? Прислушался опять – «замерзаааю… помогииите..». Звук доносился с юго-запада от северного угла избы – это уже включился внутренний компас. А че вы желали – проф деформация, геология. В спальнике тепло и вылезать совершенно не охота. Здесь заговорила логика – при температуре -2 С, время полной гипотермии взрослого человека с учетом поправки на алкоголь составляет более 4 часов… Королева наук добавила - 12:30+4:00=04:30. Не спать до пол 5-ого? Да ну, на! Вооруженный полным комплектом бортовой телеметрии я встал, обул кроссовки, взял аварийный фонарь, на всякий случай проверил ножик – и вышел. Как ÕÕÕÕÕ прохладно. Подошел к избе. Не, я естественно всякое лицезрел… Но тут, на крыльце в замкнутом цикле циркуляции, на четвереньках, неудобно ползал Серега Старенькый, и все бы ни чего, но повстречаться с дверной ручкой ему было очевидно не судьба, тем паче, что ползал он против часовой стрелки. Ручка была значительно выше. Я закурил. В небе халатными россыпями алмазов сверкали многие звезды, млечный путь был так ярок и так близок, вот только большая медведица была не на месте. Всего 4 широты к северу, а звезды не сходятся. И эта тишь… Только тут эта тишь звенит в ушах. Если бы еще Серега не стучал костями по крыльцу… Ах да, Серега. Я посветил фонариком на дверь – Серега, завидев луч надежды прянул вперед и врезался башкой в косяк - хрустнул иней на темных курчавых волосах, я посветил чуток в сторону, он обломал морозную седину с другой стороны прически.

Это как играть с кошкой и солнечным кроликом. Только с кошкой забавно, а Серега незначительно тормозит.

  Я чуток подвинул Серегу, открыл дверь, посветил в смердящее нутро избы и Серега пополз, пополз на свет. Я всегда знал, что люди тянутся к свету. Серега прижался к теплому боку печки и затих. На далекой кровати лежали трое наших, еще на одной Саня и Серега Длиннющий. Сереге Старенькому кровать была уже не нужна, 4-ая кровать стояла под покрывалом как для меня специально. Но я ж лазутчик, пусть и геологический. А реальный лазутчик должен держать голову в холоде. Проверил печку - угли практически прогорели, вьюшка открыта, означает все в порядке. По плотнее прикрыл дверь, чтобы не расползлись, и пошел к себе.

  Ночь не задалась - по засыпной крыше бегала какая-то маленькая тварь, шуршала, копала, скреблась, видимо шкерила нычки на случай зимы. Вероятнее всего, лесная мышка, каштановая такая с темной полосой от затылка до хвоста, сероватым пузиком, привлекательная и миролюбивая. Просто приручается, у меня такая в детстве была. Скоро на крыше начался суровый кипишь, кто-то еще скакал по крыше, позже сдавленный писк и тишь. Вот так суетишься, планируешь, ныкаешь, а позже приходит писец и все…

-День второй-

  Я пробудился от стука топора, это Миха рубил сушину, наверняка, намекая на что-то. Мишаня человек нестандартный. Он вроде бы еврей по национальности, но таки скажу я для вас не верный. Наверняка, в детстве его несколько раз уронили об косяк. По другому разъяснить тот факт, что ни одно еврейское клише к нему не подходит, я не сумел. К примеру, если нужно скинуться, он 1-ый достает кошелек, замечу, собственный кошелек! Не торгуется. На жисть не сетует. Если нужно тащить бревно – он тащит, нужно копать яму - роет. Охотно готовит, сам ест не достаточно, в любом походе – человек неподменный. Но сука, топор ему лучше не давать.

  Пришлось вылезать из спальника, этот дровосек сам не успокоится. Миха уже развел костерок и грел чайник. Во 2-ой трехлитровке еще малость было, чайник вскипел, и мы стали завтракать.

  Скрипнула дверь, и из избы пригнувшись, вышел Лысый. Ему повсевременно приходится пригибаться. С ростом 185 и весом 120, вообщем трудно быть роскошным и грациозным. Он и не старается. Поэтому водку пьет стаканами и занюхивает рукавом. Человек он в целом положительный, но неловкий. В том смысле, что если его положить – то лежит не ерзает, но если момент упущен, то не комфортно, не комфортно тащить подбитый танк, если нет другого танка. А мы с Мишаней никогда не танки. А подбивают Лысого часто.

Лысый оглядел округи и, завидев нас с Михой улыбнулся. Ну как улыбнулся, вот к примеру дорожный символ «въезд запрещен», в сопоставлении с ухмылкой Лысого смотрится как «добро пожаловать». Его ухмылкой можно понизить уровень преступности в маленьком уездном городе. Либо отгонять сомалийских пиратов от танкера. Но мы-то издавна привыкли.

  Лысый пришагал к костру, прилег, прихлебнул половину Михиного кофе и закурил. Все молчали. Сакральная тишь осеннего утра не располагала к суматохе и шуму. В один момент Лысый натужился и уставился куда-то в недра согры. Взор его равномерно заполнялся сознанием. Потом, с легкостью гимназистки, он вспорхнул и удрал в дом, сломав на крыльце пару ступенек и чуток помяв притолоку. Мы промолчали каждый о собственном, но вслух гласить всякую херню про друзей у нас как-то не принято.

  Лысый вновь появился на крыльце уже через минутку, и даже не похмелившись, схватил свою двадцатку, опоясался патронташем, и так просто, не перекрестившись и без благословления, шагнул в угрюмое чрево согры. Язычник, че с него возьмешь. Еще длительно тишину морозного утра разрывал треск дурнолесья и надрывистый кашель курильщика с 30-ти летним стажем и утренним перегаром. Казалось, даже пищеварительные палочки должны были бежать в Аргентину, но нет, скоро раздалась хаотичная стрельба….

  Мы живо обсудили вероятные предпосылки вооруженного конфликта – я представил, что Лысый гоняет зеленоватых чертей, Миха считал, что наш корефан вступил в очередной контакт с инопланетянами. Мысль идти на выручку была мною отвергнута сразу, ведь охотничек мог просто перепутать нас с несчастными чертями, тем паче, что утром мы не очень и отличались. Так как утренняя перестрелка из дробовиков не заходила в культурную программку денька – коллегиально решено было переждать. Переждать было с чем. Валяясь у костерка, мы пили кофе и закусывали смачными ништяками из армейского сухпайка. Курили, ржали над Лысым. Скоро он появился – счастливый и гордый, из кармашка обширной курточки достал битого рябчика. Умеренная ухмылка фаворита плутала на помятом лице. В его лапе рябчик смотрелся одиноко как блоха на жопе слона. Зато легенда была впечатляющая – каверзная птица уходила от преследования то пешим ходом, то на крыле, путая следы, маскируясь на сложном рельефе, только-только термические ловушки не скидывала. Но верный выстрел положил конец погоне.

  Добытчик очевидно ждал рукоплесканий и чепчиков в голубом небе, но я деликатно усомнился в достоверности истории, указав на ряд логических противоречий и нестыковок:

  – «С таким тремором ты мог застрелить рябчика только при условии, что свора пернатых, в пешем построении «свиньей», количеством более батальона, предприняла дерзкую психологическую атаку»- увидел я.

 - «Да че там, 8 стволов и все небо в попугаях…» - поддержал Миха.

Лысый опрокинул полстакана и закусил сигаретой  - «Да пошли вы…». Наш друг от природы не многословен. Оскорбить охотника может каждый.

  Вдруг, из ниоткуда материализовался Леха… Нужно сказать, что Алексей человек эксклюзивный, и если б он жил к примеру в Америке, кинокомпания Marvel, издавна б уже сняла про него супер героическое кино, с приквелом и сиквелом, наверняка, а может и сериал. Нет, Леха не выделял сеть и не плевался кислотой, он вообщем не разбрасывался – у него другая способность - всегда появляться там, где возникает пища! А если к еде прилагалась водка, то явление Лехи было быстро и непредотвратимо, как явление американской демократии в нефтеносных районах близкого востока. Леха бабахнул свои полстакана и поинтересовался на счет позавтракать. Узрев дичь, он не стал оригинальничать и сразу предложил ее сожрать. Что за непристойность – ей Богу! Безо всяких прелюдий Леха сдернул шкурку совместно с перьями и даже отчасти внутренностями. Бросил растерзанный трупик в котел и начал варить. Осенний рябчик естественно жирный, но на 7 мужчин… По итогу вышло алаверды Томичам, рябчик по-остяцки. Та же бурда, такого же цвета, только с птичкой в центре. Я опять решил не рисковать, хоть  таблетки от внезапностей еще были.

  Видимо почуяв алаверды, начали выходить на свет божий Сереги и Саня. Будь я хорошим человеком, мне бы их стало жаль. Серега Старенькый увидел две пустые трехлитровки и постарел еще на 10 лет.

–«А у вас совершенно ничего не осталось?» - угасая на очах, спросил он.

- «Ща посмотрим» - Лысый спустился с увала, к так и не разгруженным лодкам, мучительно длительно рылся посреди баулов, ранцев, коробок. В конце концов он разогнулся, и в руках его была сверкающая, новая, совсем полная трехлитровка.

-оооООО! – произнес Серега Старенькый

-ОООооо! – произнес Серега Длиннющий

- А гораздо меньше нет? –  обреченно выдохнул Саня.

Я в первый раз в естественной среде следил явление этического дуализма. Уже ради этого стоило проехать тысячу верст. Одновременное понимание того факта, что все есть еще, и того факта, что всего что есть очень много, и ни чего неплохого из этого не выйдет, равно как и совершенная невозможность отрешиться от этого всего – рождали сложные эмоции и внутреннюю борьбу противоречий. Борьбу естественно никчемную и недолгую.

Томские сдались, а наши поддержали как могли. А наши-то могли…

  Горел костер, трехлитровки отлетали как стреляные гильзы на щите, под рассказы о седоватых окунях, о щуках, не умещающихся в подводу, о нашествии лосей и волках, меж коротким сибирскими тостами, типа «Будем», «Ну аха» и «Хуууу»… Местный фольклор всегда неказист и независимо от удаленности экватора, включает стандартный набор сюжетов, изменяются только второстепенные персонажи, где то это будет леопард, где то полярный медведь, но, в конце концов, главный герой – Бонгани Гвандоя либо Уйгу Быйан, последним патроном, заточкой либо нагими руками сразит ужасное чудище наповал. Я малость скучал. Все это я уже слышал неоднократно, в различных уголках нашей обширной Родины, а в некоторых историях и сам участвовал. Почему же местные считают нас городских, ушлепками, не способными отличить выхухоль от нахухоли либо тем паче похухоли? Грустно!

  Тем временем, солнце уже миновало зенит, и торопилось спрятаться, где то в капиталистическом полушарии. Участники алкомарафона равномерно сходили с дистанции - Сашка заболел сердечком, Серега Длиннющий и Старенькый пошли его проводить, да так и не возвратились вспять. Лысый и Леха тихонько бухтели о чем то собственном.

  Мне было совершенно скучновато, вечер и легкая осенняя депрессия угрожали вырасти в глубочайший декаданс со всеми вытекающими. Мишаня, тонко чувствуя ситуацию, предложил пойти на охоту. На рябчиков. Развеяться, отвлечься, подышать. Внутренний глас вероломно молчал. Я отвратительного не помыслил и взял 20-ку Лысого. Четыре дробовых патрона положил в левый кармашек, и пару с картечью в правый. Было надо помыслить отлично и взять 12-ый Лехин, у него боекомплект различный.

  Неторопливо, мы зашагали по животной тропе мимо навеса, мимо старого обласка, мимо сральника и бани…

«Мимо ристалищ, капищ,

мимо храмов и баров,

мимо роскошных кладбищ,

мимо огромных базаров,

мира и горя мимо,

мимо Мекки и Рима,

голубым солнцем палимы,

идут по земле пилигримы….»

  Вспомнился че-то Бродский. Навеяло… Отлично ему там, в эмиграции на Бродвее было стишки писать, а нам здесь в первобытном лесу, где по рассказам местных до сего времени встречаются не большие мамонты, нужно как-то выживать. Да еще в эту дурацкую дудку свистеть. Привлекать рябчиков. Я старательно свистел, подбирая Марсельезу, но рябчики не торопились на встречу, хотя всюду были видны следы их жизнедеятельности – вот выкорчеванный пень, вот свеже-разрытый муравейник. Разумеется, рябчики отъедаются к зиме, накапливают жирок, чтоб пережить грозные северные морозы. Наш оптимизм усиливался по мере продвижения вглубь тайги, а кучи свежайшего помета, которые я перепрыгивал, а Мишаня обходил (в болотниках тяжело прыгать), не оставляли колебаний, что встреча с ужином вот-вот состоится. Я даже свистеть закончил. И здесь, слева в кустиках что-то фыркнуло либо ухнуло, это и не звук как-бы, это не слышишь, а чувствуещь спинным мозгом, поднятыми волосками на хребте и затылке. Метафизика, в общем. Метафизику эту мы ощутили сразу и застыли.

  Мне показалось, что Миха даже немножко гавкнул от неожиданности… Либо не показалось… Ну может не совершенно гавкнул. Молча, даже не переглядываясь, мы разом разломили стволы – Мишаня перезарядился на пули, я на картечь. Рябчик ожидался крупненький. Постояли. Я еще поразмыслил, что при таковой густоте подлеска, и видимости в 20 метров, перезарядиться 2-ой раз мы полюбому не успеем, потому рекомендовал Михе, шмальнуть в воздух разок-другой пока я пасу поляну. Миха шмальнул и перезарядился со скоростью АК. Мы подождали мало, потом еще незначительно. Закурили. Поворачиваться спиной к рябчику искренне не хотелось.

  Почему то вспомнился кинофильм со Шварцем, «Хищник» именуется. Там главный герой с шестиствольным пулеметом выкашивает подозрительный участок тропических зарослей. И хотя в конечном итоге их там все равно всех съели, мне на данный момент очень хотелось таковой пулемет. Даже больше чем водки.

  Но пулемета не было. Водки тоже. А делать что-то нужно. Мы тихонько посовещались и помыслили что это, наверняка, не рябчик, а еще ужаснее. Но вот так сразу, давать заднюю, как-то несолидно - мы ж охотники, а Миха вообщем был в тельняшке! Решено было идти вперед, до победного, не хотелось мыслить - конца. Мы и пошли. Я не свистел, Миха по сторонам глядел. С километр еще прошли, когда уже справа одна и та же метафизика случилась. Или рыкнуло, или фыркнуло. Мы опять постояли-подождали-покурили, и помыслили, что вечерний выход рябчика уже навряд ли случиться. Ну и лицензию на эту ценную птичку нам не дали. И холодает к тому же. Решили ворачиваться, не дожидаясь третьего свистка.

   Миху я пустил вперед… Не то чтоб он нюхал либо слышал отлично, нет, естественно. Просто реальный друг всегда прикроет спину. А в кроссовках я все равно бегаю резвее, чем он в болотниках.

  Проходя мимо бани, сральника, обласка, я, в конце концов, поставил на предохранитель ружье. У такого же костерка, наши спортсмены уверено шли к финишу – Лысый и Леха покачиваясь чокнулись и разом опрокинули по полстакана…  Упали они практически сразу, Лысый на секунду позднее, но он и длиннее. Если б наши мужчины выступали на Олимпиаде с синхронными прыжками в воду, то наверное бы заработали серебро. Но их приняла земля, грозная, уже застывшая в кость мать-сыра-земля. Могли бы заработать сотрясение, но это был бы нонсенс.

  Из избушки ясно раздавалась тишь, Томичи отдыхали. Они вообщем не много вовлечены в процесс рыбалки. Сейчас даже сети не инспектировали. Ан нет, инспектировали - в коробе шевелилось несколько закилошных щурогаек.

  Пока я за обласком переживал эпическую встречу с рябчиком, Миха замутил Хе из щук, он почистил и нашинковал рыбу, засыпал корейской бурдой из пакетика и поставил в ведро. К утренней звезде, произнес должно поспеть. Лысый к тому моменту стал совсем положительным персонажем, а Леха просто пропал – видимо кое-где появилась пища.

  Нынешний вечер был не достаточно отличим от нынешнего утра, тот же костерок и мы с Михой все так же молчим, щурясь на языки пламени. Когда знаешь человека четверть века, то особенной нужды в разговорной форме общения уже нет. Достаточно взора. Да что там взора, можно просто более выразительно промолчать. Вот и на данный момент, Мишаня безошибочно расшифровал нависшую тишину, и, не отрывая взора от мерцающих углей, достал из под туши Лысого немного помятую трехлитровку… Я не пессимист, и уж точно не оптимист, потому не оперирую понятиями, наполовину полная либо наполовину пустая. 1,5 литра – это не отлично и хорошо – это просто факт. Вот с этим фактом мы и коротали вечер. Когда уже совершенно стемнело, вышел Саня, он очень мучился сердечком, потому от предложения испить отказался категорически, но никакой другой жидкости для «запить таблеточку от сердца» у нас не было. Саня незначительно повеселел и поведал о медведице, которая здесь уже много лет живет. Благопристойная, дескать, не безобразничает, к людям не пристает и ее ни кто не трогает. А днем ÕÕÕÕÕ, сказать нельзя было?! Саня запил еще таблеточку-другую и пошел спать.

  Поближе к полуночи пришел Серега Старенькый, говорил про грозный быт сибирской деревни, паленый бензин, трудности с выпиливанием леса, неурожай орешка, допил водку и прихватив Лысого тоже ушел. Мы подождали пока догорит костер и пустая трехлитровка, и проводили Миху в дом. Я два раза перечел количество ног. Вроде все. Печку тоже проверил.

  В бане мрачно и прохладно, но пар изо рта видно отлично. Люблю спать в прохладе. Это кстати, целое искусство, так устроиться в спальнике, чтоб сохранить тепло и нос не отморозить.

Я поплотнее обвернулся в мешок, но сон все не шел - недоброе предчувствие копошилось в правом подреберье. Что-то идет не так. Если б внутренний глас хоть че ни будь дал подсказку, но он со мной в контрах уже который денек…

-День третий-

  Предчувствие меня не околпачило. Ведро, вчера еще набитое деликатесным блюдом корейской народной кухни было пустое. От слова совершенно. На деньке плавали маринованные колечки лука и крах всех надежд. Было надо забрать ведро в баню, либо хоть растяжку поставить. А сейчас чем завтракать? Непосредственный утренний допрос с пристрастием показал последующее:

- Миха - он не мог столько съесть, испить мог - съесть нет.

- Лысый ночами твердую еду не употребляет, да он и деньком запамятывает закусывать.

- Леха клялся, что когда выходил ночкой, то видал здоровую такую лису, с таковой нахальной, хитрецкой рожой.

- Томские не выходили, они вообщем пока ходить не могут и не ясно когда пойдут.

Наверняка, всё-таки лиса… Лисы они такие…

  В общем, есть нечего, ну и трёхлитровка осталась последняя. Естественно, в лодке лежала гермобочка набитая всякой снедью, но спускаться вниз, тратя неоценимые калории ни кто не желал. Потому закусывали пресными галетами с яблоковым повидлом из арамейского сухпайка. Завтрак проходил в обстановке дальной от торжественной. Поближе к обеду всем мало полегчало. Даже Томичам. Сереги вышли, и не вдруг было понятно кто из них Старенькый, а который Длиннющий. Жизнь никого не щадит. Пить они не желали, точнее не могли. Отводя взор, Сереги стали неудобно намекать, что там, выше по протоке еще есть одна избушка, полностью пустая и еще лучше этой, и рыбы там много и рябчиков много, а медведей совершенно нету. А им нужно рыбу заготовлять, а времени и здоровья практически не осталось…

  Когда я произнес, что эта трехлитровка последняя, и завтра мы уедем домой, Сереги обрадовались так, как будто я сказал им, что ихних тёщ посадили на всю жизнь в Гуантанамо. У мужчин появилась надежда. Надежда выжить, возвратиться домой, быть может начать новейшую жизнь…

  Томичи уговорам не поддались и занялись делами по хозяйству, пытаясь нагнать время, а наши продолжили отдыхать. На старенькие дрожжи, да без путной закуски, отдых подействовал стремительно, и скоро вокруг костра безмятежно дремали мои друзья. Мне же никогда не удается вот так, отбросив всякие сомнения и даже инстинкт самосохранения, валяться среди тайги как на диванчике. Некий защитный механизм, как наглухо приваренный предохранитель не дает расслабиться – свалиться на дно колодца. В кругу друзей я был снова один. Скукотища, хандра, сплин…

  Серега Длиннющий – хорошая душа, приметив мое пораженческое настроение, позвал порыбачить... С четырнадцатой пробы вихрь завелся и, чадя паленым бензином, тронул лодку от берега. Серега ловко обруливал сетки, даже не поднимая мотор. Через триста метров у незаметной коряжки тормознули, к ней и привязались. Серега достал спиннинг…Спиннинг этот видал наилучшие времена, и времена эти были кое-где в мезозойском периоде. Это я как геолог говорю. Судя по осадочным породам в виде напластований изоляционной ленты. Катушка и совсем застала агонию динозавров. На увесистой головке криво висел 2-х дюймовый твистер цвета надежды. Все это бесчинство глубоко ранило мое чувство красивого, но никак не мешало Сереге ладно вынимать окуней.    

  Мой CD Extrasens ручной сборки с титановыми кольцами и неописуемыми кракелюр-деколями, имитирующими раскаленную лаву Везувия, ничем не превосходил Серегин экспонат из музея палеонтологии. Вобщем, рыбалкой этот процесс можно было именовать только условно. Окунь категорически не вожделел совершать телодвижения – воблер, вертушка и традиционный джиг его не заинтересовывали. Исключительно в отвес  – макнул приманку за борт, качнул раз, другой, и вот он – окунь. Некрупный 250-300 гр, пореже до полкило, еще пореже - щурогайки в районе килограмма. Такая рыбалка меня не веселит – нет простора для опыта, нет трепетного ожидания поклевки, ну и перспектив укрупниться тоже. Промысел, но. Я осознавал, что Сереге не важен размер, ну и спортивная составляющая непринципиальна, ему просто нужен корм для собак, ведь в деревнях собак – «педигрипалом» не подкармливают. В две палки мы стремительно закидали короб, и я произнес – поехали.

  В лагере все как и раньше – потухший костер, тела падших товарищей… Стоп! Михи нет! Пока я продумывал план поисковых мероприятий, и геноцида томских медведей, случилось волшебство - из ельника явилась пропажа, с ружьем, в тельняшке, в болотниках. Волшебство ходило за рябчиками, не усвоив вчерашний урок. Я как обычно обходительно и доходчиво стал разъяснять правила хождения в медвежьих углах. Волшебство пристально слушало, смотря откровенными голубыми очами, хлопая белобрысыми ресничками. На Миху нереально длительно злиться.

  Вечерело. Погода изменялась… Небо было все еще глубочайшим и прозрачным, но в бирюзу небесного свода уже понемногу сочилась сероватая дымка, как будто только-только написанную акварель, положили под пыльное стекло. Атмосферное давление падало как сбитый «боинг» совместно с настроением коллектива. Так как все трехлитровки вправду кончились, вечерние посиделки у костра напоминали тризну вурдалаков. Миха попробовал всех взбодрить и исполнил, что-то про темного ворона, но слух, глас и здоровье его подводили через нотку. Грустные подвывания под аранжировку кашлем Лысого и кряхтеньем Лехи, могли довести до суицида даже лешего, и  скоро наша рыболовно-охотничья артель, на сто процентов утратив боевой дух, расползлась по углам.

  Еще, какое то время, я подкидывал ветки в костер, уже ни о чем же не думая, уже не сожалея, ни на что не надеясь. Шарлатаны-психологи говорят, что это и есть заключительная, 5-ая стадия – принятие неминуемого… Да хер-то там! Я бы принял неминуемое, да только неминуемое кончилось... Все, все, что было рассчитано на 5 дней – выжрато за три! Это как девиз из дальнего СССР – «Пятилетку за три года!» Вот мы бы так работали лучше…

 

-День четвертый-

Нахмуренным это утро мог именовать только оптимист-радикал. Таким быть может утро в аду, в пн, когда приняли сухой закон, а последнего бутлегера сварили в котле еще в пятницу. Коллектив наш износился, обтрепался, израсходовался…

  За ночь Миха значительно оброс белесой щетиной, а черные круги под очами делали его схожим на опоссума, печального, старенького опоссума. Лысый, кутаясь в курточку, напоминающую танковую накидку, трясся и кашлял так, что с елок сыпались шишки вперемешку с белками. Леха просил положить ему кофе в кружку – сам он не мог попасть ложкой в банку. Я, похоже, ночкой принял буддизм и стал живым воплощением Конфуция - мне было все похер…

  В течение нескольких последующих часов проходили быстрые сборы. Отлично еще, что мы из лодок так ничего и не выгрузили не считая водки. Но Лысый все равно кое-где растерял сковородку. К обеду мы, в конце концов, собрались.

  Томские вышли провожать всей массой - улыбались, прочно нажимали руки, звали непременно приезжать еще. Просили предупреждать заблаговременно, если поедем, наверняка, чтоб успеть запалить деревню и всем колхозом уйти в тундру. Суетясь и мешая друг дружке, оттолкнули наши лодки от берега. Заурчали движки и потянули домой.

  Я не оборачивался, не махал платочком, но спиной ощущал, как Сереги страдательно крестились, а Саня три раза сплюнул через левое плечо. Как то нехорошо с мужчинами вышло…

  Дорога вспять была прогнозируемо трудней и подольше. Когда едешь за туманом и за запахом тайги, верстовые столбы мерцают почаще и веселей – их подгоняет надежда, и удовлетворенное ожидание чуда, а когда возвращаешься назад – осколки веры в население земли, и глубочайшее поражение печени тянут на дно упадка и хандры.

  Вода в протоке свалилась, и хотя лодка стала на 16 л. легче, это не компенсировало утрату тягловой мощи моих отдохнувших друзей на волоках. Глядеть на невеселые силуэты Лысого и Михи надоело - от однообразного раскачивания их согбенных спин, и чавканья грязищи под болотниками меня мутило. Я устроился поудобнее меж мешков с невостребованным шмурдяком, устремил взгляд в свинцовое небо и стал мыслить о нескончаемом - о необходимости введения поправочного коэффициента в формулу расчета алкоголя.

К примеру, коэффициент;

-на неблагоприятную погоду -1,2

-на неожиданную встречу с незнакомцами -1,4

-на встречу с недружественным медведем - 3,0.

Все это поделить на число Пи (а куда без этого магического числа?). Да, пожалуй, запатентую идейку, стартап открою, бабла заработаю и куплю себе шестиствольный пулемет…

  Пробудился я, когда опять затарахтели моторы, это мы, в конце концов, выкарабкались на огромную воду. 6-ой час времени, скоро сумерки, а до деревни еще пару часиков ходу. Идти в полной мгле по Кети не вариант – речка с нравом и дураков не любит, а означает необходимо где то тормознуть.  И вот мы на том самом песке, где я поссорился с внутренним голосом, где одолела демократия, где все пошло под откос…

  Сразу за песком, в глубине старицы обозначилась избушка – малая, но комфортная, на сухом берегу, пустая. Чертов глас был три раза прав. В сумерках допили фляжку коньяка, которую заныкал на самый последний случай дальновидный и хозяйственный Мишаня. Все-же есть в нем что-то еврейское, что-то очень не плохое! Но неплохого у Михи было не настолько не мало, потому спать мы легли рано.

 

-День пятый-

Пробудились мы тоже рано. Небо было грязно-серым и с него хлопьями валился липкий снег. Порывистый ветер норовил вырвать из стынущих пальцев сигарету. Настроение было точно такое-же. Полная, ÕÕÕÕÕ гармония…

  Лысый достал из лодки вязанку спинингов. Решил отметиться и выполнить программку минимум. У него бывает такое - приступы интереса спровоцированные поздним раскаянием за содеянное. Ну, похмелье штука узкая и каждый борется как умеет. С первой пробы собрать замысловатую снасть, естественно, не вышло, тем паче что трудно собрать двухчастный спиннинг, когда он стал вдруг трехчастным. Трудности перевозки - бывает. Со 2-ой пробы все вышло, правда, это был уже запасной спиннинг, вточности такой же, как и 1-ый Blu Rapid МН. Весь в снегу и печали, Лысый скрылся в прибрежных кустиках, и какое-то время его судьба оставалась неведомой. Скоро он возвратился, в три раза грустнее предыдущего, и в одной его руке была чешуина размером со спичечный коробок, а в другой снова трехчастный спиннинг. Я бы посмялся, естественно, но осознавал, что чинить оба удилища придется мне, и это очень снижало градус юмора. Останки снастей и команды погружены в лодки и вот последний рывок. Пристань, выгрузка-загрузка, слякоть, грязь, дорога, придорожное кафе, снова дорога, дом…

Вот и все, таковой вот случай.

P.S. После чего варианта, Леха бросил пить и курить. Сейчас катается на велике летом, на сноуборде зимой, тягает гири круглый год. Свирепо терпеть не может алкоголиков. Но супер возможности еще при нем.

Другие участники экспедиции не сдались, не сломались, и продолжают собственный тяжелый, тернистый путь.

P.P.S. В те края, мы еще через год, уже зимой приезжали. Итак вот, легенда о 4 заезжих богатырях живая до сего времени. Люди выяснят и перебегают на другую сторону улицы. Уваажают.

P.P.P.S Наивный читатель может пошевелить мозгами, что все наши поездки это отвратительные пьянки, глупые и жестокие как российский мятеж. Это естественно не так. Все еще ужаснее…