Костистая страсть

Есть в жизни рыболова, независимо от его места проживания, национальности либо исповедания, период, когда он, несмотря на происшествия, запреты и т. д., стремится выкарабкаться к реке (озеру, морю), ибо в этот самый период начинается общее движение некоторой знаковой для него рыбы. Так, горожане, например, Владивостока целыми семьями выезжают на ход корюшки, рискуя при всем этом оказаться на отколовшейся льдине, дрейфующей в открытое море, обитатели села Бучак всеми средствами находящимися под рукой заготовляют "вэлыкого вэрховода", который сначала июня подходит нереститься к берегу, а камчатские бурые медведи ни за что не пропустят ход кеты либо горбуши.

У киевских же рыболовов собственный фетиш - плотва. Едва сойдет лед, как тыщи любителей этого костистого деликатеса, независимо от общественного положения, толщины кошелька и, фактически, способностей ловли, плотно усыпают берега Десны и Днепра в ожидании авангарда ничего не подозревающего плотвиного стада, передвигающегося на священные нерестилища. И никакие запреты, штрафы и остальные санкции не принудят их смотать снасти и отрешиться от этой затеи, ибо заслугой за их мыканья будет, в перспективе, жирная, икряная таранка, приготовленная своими руками и выстраданная в борьбе с мухами и вечно стирающей супругой, норовящей завесить кооперативный балкон своими простынями и пододеяльниками.

Увлекался этим делом и я, правда, издавна. В марте-апреле ездили мы обычно на "бегущую" Рось, в район сел Михайловка и Кононча. Рось в этих местах узкая, но если разольется и выйдет на луга, то добираться до русла по затопленным, вскопанным огородам становится делом нелегким.

Была 2-ая половина марта. Как никогда ранешняя весна и половодье в среднем и нижнем течении Днепра содействовали резвому прогреву воды и, соответственно, необъятному разливу рек, ее несущих. Эти причины и спровоцировали плотву, разбудив в ней основной инстинкт, покинуть просторы Кременчугского водохранилища и двинуться к нерестилищам, выходя на залитые водой луга и поднимаясь по различным притокам. Вечерком мне позвонил товарищ и сказал, что "в Роси поперла", червяков он накопал, а моя задачка - наварить мастырки и, соответственно, гороха для прикормки. Я поинтересовался составом экипажа, на что Володя ответил, что как таких рыболовов будет только двое (подразумевая нас), а владелец "колес", некто Александр, хоть и не носит этого знатного звания, рыбу есть любит и рассчитывает на свою долю в нашем совместном улове. "Не считая того, он будет со собственной женой, так что смотри за речью и не матюкайся!" - отдал мне последнее ЦУ Володя.

С утра Александр запоздал всего на полчаса. Погрузив в багажник свои манатки, я открыл дверь и, пригнувшись, собрался было комфортно поместиться на заднем сиденьи автомобиля. Из глубины салона на меня глядели подернутые поволокой дамские глаза и донышко пивной бутылки меж ними, к которой, фактически, и присосалась их носительница. "Доброе утро!" -вежливо поздоровался я, следуя заветам Володи. "Вован! А пересядь-ка вспять, плиииз!" - оторвавшись от бутылки, хрипловато изрекла жена, брезгливо косясь на мой немного замызганный комбинезон. Мы поменялись с Вовой местами. В последующий раз дама подала глас за Кагарлыком, когда еще одна выпитая бутылка пива напомнила ей о некоторых физиологических потребностях. Жена Александра, нужно сказать, была женщиной без особенных комплексов. Так как лесопосадки по обочинам не наблюдалось, мы деликатно отвернули свои физиономии, когда она неудачно пробовала укрыться в кустиках не убранной с прошедшего года сладкой свеклы. В конце концов она совладала и, хлопнув дверью автомобиля, отдала собственному жениху вводную: "Погоняй, б.!"

К 9 мы добрались до села Гамарня и, свернув влево, поехали вдоль разлива Роси в направлении села Кононча, которое и являлось конечным пт нашего путешествия. Дорога по лугу, от автомобиля до русла, представляла собой водную поверхность с выступающими то здесь, то там маленькими островками суши. Глубина ее доходила до колена, что позволяло полностью непоколебимо передвигаться в "болотниках", но вот покрытые водой вскопанные огороды представляли собой реальную опасность, превращаясь в натуральную топь. Переодевшись, мы с Володей побрели в сторону реки, ориентируясь по видневшейся вдалеке полосы кустов и чахлых деревцов. Александр же остался охранять драгоценный сон Натали (так, как выяснилось, звали его жену), которая, сморенная хмельным напитком, растянулась на заднем сиденьи "Жигулей". Так как ростом она была со среднего терьера, стоящего на задних лапах, то ощущала себя там полностью комфортабельно.

Идти до места ловли нам пришлось минут пятнадцать. Береговая линия Роси была условной. Кроме нескольких бугорков, возвышающихся на границе русла и достаточно сильного течения, отличить луг от реки было бы трудно, разве что по перепаду глубин. На "берегу" было пустынно, если не считать человека, сидевшего на одном из бугорков. Его штаны были влажными по колено, а на ногах заместо сапог были насажены войлочные башмаки из серии "прощай, юность!". На "рогачике" перед ним сиротливо маячил "ленинградский" спиннинг.

"А. Турысты, б., походчыки. - поприветствовал нас сотрудник с белорусским акцентом и многозначительно добавил, - а рыба не клюеть!"

"Бо бульбаши и ловити не вмють! Це, Iван, тоб1 не картоплю Усти. Здесь треба знать!" - отозвался с обратного берега его сидячий в кустиках оппонент, которого мы сразу не увидели. Он не признавал достижений научно-технического прогресса и ловил удочками из орешника. Иван собрался было отпарировать, но здесь соперник подсек и выволок на сберегал благопристойную плотву. "Гарна!" - последнее слово было брошено очевидно в адресок нашего соседа. Тот закурил и, насупившись, уставился на колокольчик. Нужно сказать, что вид пойманной рыбы воодушевил и нас, заставив энергично взяться за налаживание снастей.

Совладав, мы заняли позиции. Вова устроился мало выше по течению, за кустиком, как раз напротив фартового сельского рыболова, а я остался рядом с Иваном, забросив одну свою снасть под обратный, а вторую - под ближний сберегал. Время текло, а на нашем "борту" оживления не появлялось. Зато с обратной стороны то и дело доносились удовлетворенные возгласы и похрюкивания. В конце концов Володя не выдержал и забросил свою снасть прямо на ореховые донки коллеги. От возмущения у того отняло речь. В конце концов он пришел в себя и произнес в адресок наглого Вовы броский спич, самым безопасным словом которого было "мудозвон!". "Ну почему вы таковой злой?" - неадекватно отреагировал тот, отправляя и вторую снасть в размещение соседа. Тот удивился, не ждя таковой реакции, и навечно замолчал, разумеется, размышляя над таинственным смыслом Володиных слов.

Мой сосед Иван был очевидно доволен таким поворотом дела. На его лице появилась мстительная ухмылка, он поднялся, подошел ко мне, чвякая влажными башмаками, и деловито поинтересовался: "Талька?"

"А?" - не сообразил я. "На тальку ловишь? На мисину металлическую?" В конце концов до меня дошло, что он имеет в виду стальку. "А мою линку сносить, б.тсь, под сберегал укладываеть и п.!" - расстроено поведал Иван. В этот момент колокольчик на его спиннинге тренькнул, а потом и само удилище заходило ходуном. Иван с необыкновенной проворностью метнулся к спиннингу и впечатляюще подсек. Колокольчик звякнул в полете и, булькнув, приводнился метрах в 5 от рыболова. "Каб тябя вовк зъев, б.тсь, и качъка увзбрыкнула!" - произнес в сердцах Иван и, хватив об землю "ленинградцем", достал из-за пазухи чекушку.

Пока он успокаивал нервишки, у меня начались действия. Поначалу качнуло далекий, а когда я его поднял, затрещала катушка и на ближнем удилище. Проход! Пришлось мне, держа в руках оба спиннинга, полагаться на свои чувства и выбирать, на каком из них трофей поувесистей. На далеком рыба давила непоколебимо и внушительно, его я и избрал. Поначалу она пошла против течения и попробовала огорчить меня в кустиках под обратным берегом, а потом, когда это не вышло, перебежала под ближний "борт" и, уткнувшись в маленький выступ на деньке, затаилась. Пришлось мне пройти вниз по берегу, чтоб оторвать ее удилищем от дна. После чего рыба сдалась и, выйдя на поверхность, дозволила вывести себя на сберегал. В плотве было более восьмисот граммов, она переливалась на солнце, пошевеливая своими упитанными боками.

В этот момент о себе напомнил 2-ой спиннинг, в очередной раз тресканув катушкой. Рыбина, вопреки моим ожиданиям, не сошла, но продолжала упрямо к этому стремиться. Эта вела себя иначе -старалась уйти вниз по течению, мотала головой, пытаясь освободиться, и заставляла отдавать ей см, а то и метры "стальки". В конце концов мне удалось ее приостановить и подвести к берегу. Нужно сказать, что на поверхность за время вываживания она так никогда не показалась и, только оказавшись уже фактически у меня под ногами, сверкнула своим впечатляющим серебристым боком и опять рывками ушла вниз, тычась в вертикальный сберегал в попытках отыскать укрытие. В конце концов она сдалась. Это был прекрасный, красноперый "гончак", шершавый, как рашпиль. Весу в нем было более килограмма.

Послав трофеи в ранец, я суетливо перезабросил снасти. Не успел установить 2-ое удилище, как 1-ое уже отозвалось уверенными рывками. Пока я выводил рыбу, закачалось 2-ое. Сейчас "дуплет" не состоялся - 2-ой жертве удалось уйти. После чего я продолжил ловлю на один спиннинг, посчитав, что это более продуктивное решение. Мой "Ермак" равномерно заполнялся. У Володи, судя по частым плюханьям об воду кормушки, дела тоже шли хорошо, чего не скажешь о моем соседе. Он посиживал на собственном бугорке, не меняя позы, и напряженно смотрел за кончиком спиннинга. Колокольчик, сделанный из ружейной гильзы двенадцатого калибра, был утоплен, а запасного у Ивана не было.

По мере наполнения ранца в моих движениях появилась вальяжность, я начал поучительно комментировать свои деяния и деяния рыбы, старался придать им некоторую плавность и артистизм. Наверняка, со стороны это отдаленно напоминало супружеский танец принципиального павлина, хотя Иван и его односельчанин, думаю, резонно считали, что я обыденно выпендриваюсь перед ними.

Почувствовав это растущее напряжение, я решил отменно сделать лучше дела и подарил Ивану моток "стальки". Стенка неприязни упала. "Талька!" - экзальтированно повторял тот, лаского прижимая к груди священный моток проволоки. Потом, проклиная свой альтруизм, мне пришлось длительно разъяснять ему, как правильно закрепить ее на барабане катушки, с какого конца начинать размотку, как это сделать самому и что такое "баран". В общем, я растерял час времени. 1-ый же заброс завершился грустно: Иван сделал "бороду" и рьяно начал ее распутывать, не подозревая, что распутанной "сталькой" можно только сковородки чистить. Меж делом он поведал мне, что сам родом из белорусского города Комарин (Праменяув такый горад на ето село задрипанное!), что в Конончу ездил за смородиной, что повстречал тут "Надьку", ишак у нее и живет практически 10 лет и издавна бы ее бросил, "кабы не рыбалка и самогон", который она гнала.

В один момент из-за кустика, за которым прятался Владимир, донеслось какое-то бульканье, хлюпанье, хрюканье и остальные маловразумительные звуки, а сам кустик входил ходуном. И пока я размышлял над природой этого таинственного явления, с обратного берега донесся злорадный глас: "1д1ть! Ваш друг п1рнае!". В конце концов я сообразил сущность происходящего и кинулся на помощь.

Володя болтался в воде, как притопленный поплавок. Руками он держался за кустик, а его сапоги-заброды исполняли функцию резиновых ведер, привязанных к ногам. На белой Вовиной физиономии был написан призыв о помощи. Стараясь не составить ему компанию, я стал осторожно подтягивать к себе ветку кустика, в которую он вцепился мертвой цепкой. Глубина прямо под берегом была более 2-ух метров, потому оттолкнуться ото дна Владимиру не удавалось. В конце концов, упершись носом в землю, он отпустил ветку и ухватился за береговую кромку. Здесь подоспел Иван, и мы вдвоем вынули Володю на сушу.

"Я был на волосок от смерти!" - пафосно сетовал он, стуча зубами, ибо невзирая на теплую погоду, температура воды не превосходила +8 градусов. Выпив стакан водки, он незначительно согрелся и повеселел. Пришлось мне дать ему собственный свитер и спортивные брюки. Со сменной обувью было труднее, потому, вылив из собственных забродов остатки воды, Володя начал запихивать в них сухую прошлогоднюю травку, которая, по идее, должна была поменять портянки.

В это время от автомобиля, стоящего на дороге, отделилась странноватая пирамида и побрела в нашу сторону. Росту она была более 2-ух метров и смотрелась пугающе. Когда она подошла ближе, мы в конце концов рассмотрели ее конструкцию. В роли нижнего выступал Александр, а на плечах у него, плотно обхватив руками и ногами его шейку, посиживала жена Наталья. Александру было тяжело. Мы не увидели ни мельчайшего наслаждения на его посиневшем лице от передвижения собственной драгоценной ноши. Разумеется, Наташа решила проинспектировать состояние наших ранцев, а может, просто возжелала прокатиться, не знаю. Скажу только, что средство для перемещения по залитым водой огородам она избрала ненадежное. Не доходя 10 метров до суши, Александр увяз в черноземе. Пытаясь вынуть ногу, он пошатнулся и не удержал даму на плечах. Сверкнув в воздухе розовыми кроссовками, жена спикировала в болото. Верный "жеребец" упал рядом. Я еле удержался от рукоплесканий. Вынырнув, Наташа произнесла в адресок жениха такую стршную тираду, что я не рискну повторить тут даже выдержку из нее. К машине они ворачивались порознь и, чуть выкрутив вещи, умчались домой.

В Киев мы с Володей ворачивались на перекладных, костеря Наталью и жалея безвольного Александра.

Да, вот еще что. Так как конечной целью вешней ловли плотвы является все таки изготовка несчастной таранки, не могу не высказать ряд суждений по этому поводу. Когда-то в юности я серьезно увлекался кулинарией. Какие-то блюда у меня выходили лучше, какие-то ужаснее, но были две вещи, которые я (без неверной скромности) исполнял виртуозно - самогонка-"калгановка" (настоянная на корне калгана и других скрытых травках) и, фактически, таранка.

Так как самогон имеет к рыбной ловле очень отдаленное отношение, я поделюсь с вами рецептом изготовления последней. А точнее, некими необходимыми аспектами, известными не многим. Итак, рыбу (весом от четырехсот до восьмисот граммов) необходимо обмыть от песка и грязищи, чтоб в конце процесса она смотрелась эстетично. Это одно из основных критерий! Потом приготовим рапу в пропорции один к 10 (100 г соли на 1 литр воды). Пока она остывает, натрем рыбу с 2-ух сторон солью против чешуи. После чего с помощью, пардон, спринцовки, промываем рыбе желудок через заднепроходный проход до того времени, пока из ее пасти не станет течь незапятнанная вода. Таким образом мы вымоем из желудка остатки ее жизнедеятельности, которые могут привести в предстоящем к порче продукта. Думаю, любой из вас лицезрел подгнившие, плохо пахнущие карие брюшка некорректно приготовленной большой рыбы.

Дальше рыбу необходимо правильно уложить, при этом посуда для засолки должна быть прямоугольной либо квадратной формы и не иметь отверстий, ибо этот способ именуется "влажный". Укладывать необходимо по принципу "голова-хвост". Каждый новый пласт необходимо засыпать солью и в конце процесса, так сказать, укладки правильно и отлично прижать рыбу гнетом. Чем тяжелее гнет, тем привлекательнее и вкуснее будет конечный продукт.

Груз следует распространять умеренно, по всей площади прижимной доски либо фанеры. В эталоне емкость необходимо держать в подвале, но если для вас не посчастливилось родиться и жить в селе, подойдет и остекленный балкон, ибо температура воздуха в марте (в особенности ночкой) с фуррором это позволяет. Очередной принципиальный аспект. Рыба озвученного выше веса не должна солиться более 2-ух, максимум 3-х суток, после этого ее следует изъять из образовавшейся рапы и обмыть (не вымачивая!) от остатков соли (помним об эстетике!).

Вывешивать рыбу необходимо вечерком, когда стемнеет, чтоб дать ей возможность обветриться и обойти контакта с шальной мухой. С мухами в какой-то момент все равно придется вступить в смертельную схватку, потому так важен остекленный балкон, за который, кстати, для вас еще предстоит выиграть еще одну схватку с супругой, раз в день развешивающей на нем белье.

Создатель: Сергей Иванов